19 августа 2016 Года
За ГКЧП мог стоять сам «незаконно отрешенный» М.Горбачев
 Ровно 25 лет назад, 19 августа 1991 года, группа партийных и должностных лиц Советского Союза пыталась ввести в стране чрезвычайное положение, чтобы остановить процессы государственной дезинтеграции, но вместо этого своими странными, непоследовательными и подчас необъяснимыми действиями лишь ускорила развал страны. Так или примерно так могла бы выглядеть посвященная ГКЧП статья в энциклопедии, претендующей на непредвзятость. Потому что любые другие известные характеристики августовских событий 1991 года (такие как «заговор», «путч», «попытка госпереворота») отдают идеологической заданностью. И это притом что в истории тех событий настолько много открытых вопросов, что впору усомниться – собирались ли «путчисты» на самом деле брать власть в свои руки и изолировать Горбачева? Не сам ли первый и последний президент СССР санкционировал всю эту акцию?
Как это было
Напомним общую хронологию событий. 17 марта 1991 года состоялся всесоюзный референдум о «сохранении Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик». Казуистическая формулировка скрыла за собой суть поставленного вопроса, и до сих пор подавляющее большинство граждан наивно полагают, что это было голосование за сохранение СССР.
Референдум открыл путь к работе над новым Союзным договором, который, как предполагалось, должен был разрешить кризис во взаимоотношениях между центром и союзными республиками. Такой подход, однако, вызывал определенное недоумение. Например, Руслан Хасбулатов в одном из своих интервью интересовался, зачем в исторических источниках вообще был откопан такой давно забытый и утративший всякое значение документ. «Первый Союзный договор, – говорил он, – объединивший Российскую Федерацию, Украину, Закавказье, был заключен в 1922 году. Он послужил основой первой советской Конституции в 1924 году. В 1936 году была принята вторая, а в 1978-м – третья Конституция. И Союзный договор в них окончательно растворился, о нем помнили только историки». Действительно, СССР уже почти 70 лет жил в соответствии с Конституцией, и реинкарнация Союзного договора и его пересмотр порождали многочисленные вопросы, вплоть до соответствия такого шага основному закону страны.
Уже 23 апреля стартовал так называемый Новоогаревский процесс – процесс работы над новым договором, проходивший в резиденции Горбачева в Ново-Огарево. 17 июля руководители девяти республик согласовали проект договора о Союзе Суверенных Государств (ССГ). 29 июля в Ново-Огарево состоялась закрытая встреча Горбачева, Ельцина и Назарбаева, на которой было принято решение назначить подписание договора на 20 августа. 2 августа Горбачев по телевидению огласил согласованную дату подписания договора (при этом сам текст документа был опубликован в прессе только 15 августа – за пять дней до планируемого переформатирования СССР в ССГ), а 4 августа отправился в отпуск в свою резиденцию под поселком Форос в Крыму.
Начиная с утра 19 августа граждане СССР с недоумением смотрели на экраны своих телевизоров, где по всем каналам шел балет «Лебединое озеро». Вскоре они узнали, что президент СССР по состоянию здоровья не может исполнять свои обязанности, в отдельных местностях вводится чрезвычайное положение, а для эффективного управления страной создан специальный орган –
Государственный комитет по чрезвычайному положению.
Переворот с целью срыва подписания нового Союзного договора и недопущения переформатирования страны из союза в конфедерацию – так сегодня формулируют цели ГКЧП большинство исследователей.
«Путч» длился три дня – с 19 по 21 августа. Уже вечером 21-го числа вице-президент СССР и руководитель ГКЧП Геннадий Янаев подписал документ о роспуске комитета, а утром 22-го делегация Верховного совета РСФСР доставила в Москву «лишенного связи и изолированного заговорщиками в Крыму» президента Горбачева. Тогда же начались аресты активных участников попытки «переворота».
«Нужны чрезвычайные меры – значит чрезвычайные»
Занимавший в 1991 году пост главы администрации президента СССР Валерий Болдин уверяет, что на фоне нарастания националистических и центробежных тенденций в Прибалтике и Закавказье Михаил Горбачев еще в начале 1990-го (это не опечатка, именно 90-го) года собрал у себя группу членов Политбюро и Совета безопасности и поставил вопрос о введении в стране чрезвычайного положения. Все, кто был на том совещании, потом вошли в ГКЧП. «Все, кого Горбачев тогда позвал, – говорил Болдин, – идею ЧП поддержали. И у нас, в аппарате Горбачева, начали готовить концепцию ЧП».
Секретарь ЦК КПСС по оборонным вопросам Олег Бакланов в одном из своих интервью говорил: «Я узнал о создании комитета от Горбачева, который еще за год или полтора до августа 1991 года... на одном из совещаний высказал мысль о создании некоего органа, который в случае чрезвычайной ситуации мог бы вмешаться, чтобы поправить положение в стране».
Председатель президиума Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов рассказывал в прессе, что ГКЧП уже в качестве оформленного комитета был создан весной 1991-го на совещании у Горбачева. На том же совещании были названы все лица, впоследствии вошедшие в ГКЧП, а также разработаны печать этого органа и бланки. На недоуменный вопрос журналиста: «А вы об этом знали?» – Лукьянов спокойно отвечает: «Я присутствовал на том заседании».
Но вернемся в 4 августа, когда, закончив работу над Союзным договором и утвердив дату его подписания, Михаил Горбачев со спокойной душой отправился отдыхать в Форос. Интересный момент – буквально за день до этого, 3 августа, президент председательствовал на расширенном заседании Кабинета министров. Премьер-министр СССР Валентин Павлов вспоминал, что ситуацию в стране иначе как катастрофической назвать было трудно, межреспубликанское взаимодействие трещало по швам, не удавалось согласовать принципиальные вопросы экономической жизнедеятельности государства – от совместной закупки зерна и скоординированных усилий по сбору урожая до создания продовольственных и топливных запасов на зиму. Республики тянули одеяло на себя, а Горбачев, по словам Павлова, от ведения этого заседания долго уклонялся.
Можно предположить, что президент СССР не хотел влезать в вопросы межреспубликанского взаимодействия и тем самым дополнительно накалять сложившуюся ситуацию. Но ключевая проблема могла заключаться в другом. Ведь еще 29 июля в ходе конфиденциальной встречи в Ново-Огарево Ельцин и Назарбаев надавили на Горбачева с тем, чтобы после подписания нового Союзного договора сменить состав правительства, министра внутренних дел, главу КГБ и руководителя Гостелерадио. Председателем правительства ССГ должен был стать Назарбаев.
Как бы там ни было, 3 августа Горбачеву пришлось председательствовать на заседании Кабмина, и, услышав о масштабе проблем, он не сдержался. Павлов цитирует выступление на правительстве главы государства: «Нужны чрезвычайные меры – значит чрезвычайные. Заставляйте всех! В чрезвычайных ситуациях все государства действовали и будут действовать, если эти обстоятельства диктуют чрезвычайные меры!»Отдав такое «распоряжение», президент отправился на заслуженный отдых.
15 августа был опубликован текст нового Союзного договора, превращающего СССР в конфедерацию. Примерно в это же время стали известны обстоятельства встречи Горбачева, Ельцина и Назарбаева в Ново-Огарево. Опубликованные материалы позволяли заключить, что на скорейшем подписании нового договора категорически настаивают именно эти республиканские руководители. 16 августа в Москве прошла первая встреча ряда будущих членов ГКЧП, 17-го они встречались уже в расширенном составе. И приняли решение в связи со сложившимся положением направить делегацию к Горбачеву в Форос.
«Черт с вами, делайте что хотите»
В делегацию вошли секретари ЦК КПСС Олег Бакланов и Олег Шеин, руководитель аппарата президента Валерий Болдин, генерал Валентин Варенников и начальник службы охраны президента Юрий Плеханов. Все они позже стали обвиняемыми по делу ГКЧП, «заговорщиками». Но 18 августа у «заговорщиков» была другая позиция – они планировали не арестовать главу государства, а убедить его, что новый Союзный договор можно не подписывать, а для нормализации ситуации в стране необходимо ввести чрезвычайное положение. Впоследствии участники исторической встречи подробно рассказали об этом в своих мемуарах.
Разговор получился сложным. Генерал Варенников вспоминает: «Наша встреча закончилась ничем. Ее результаты были весьма туманными, как это бывало вообще в большинстве случаев, когда Горбачеву приходилось принимать решение по острым вопросам или просто говорить на тяжелую тему. В заключение он сказал: «Черт с вами, делайте что хотите. Но доложите мое мнение». Мы переглянулись – какое мнение? Ни да, ни нет? Делайте что хотите – а мы предлагали ввести чрезвычайное положение в определенных районах страны, где гибли люди, а также в некоторых отраслях народного хозяйства (на железной дороге, например). То есть он давал добро на эти действия, но сам объявлять это положение не желал».
Болдин вспоминает: «В конце концов Горбачев сказал: «Шут с вами, делайте как хотите!» – и даже дал несколько советов, как лучше, с его точки зрения, ввести чрезвычайное положение. Вернувшись в Москву, мы доложили обо всем Крючкову, Язову, Павлову, Лукьянову. Все понимали, что Горбачев не мог открыто заявить: да, мол, давайте.
В приговоре Военной коллегии Верховного суда, вынесенном Варенникову по делу ГКЧП уже в Российской Федерации, говорится, что, согласно показаниям участников встречи, «Горбачев М. С. хотя и назвал попытку спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения авантюрой и говорил о возможности принятия чрезвычайных мер через съезд народных депутатов или Верховный Совет СССР, однако закончил встречу рукопожатиями и словами: «Черт с вами, делайте что хотите, но доложите мое мнение».
А далее в приговоре приводятся показания самого Горбачева М. С., в которых он признает «правильность оценки прибывшими ситуации в стране», признает «свое высказывание о возможности введения чрезвычайного положения решением съезда народных депутатов или Верховным Советом СССР», а также «рукопожатия при расставании». Не признает Михаил Сергеевич только фразы «делайте что хотите».
В любом случае описанная встреча мало похожа на визит заговорщиков, ставящих ультиматум главе государства.
Незакрытые вопросы ГКЧП
Дальнейший ход событий хорошо известен, но от многочисленных вопросов никуда не уйти. К примеру, в одном из своих выступлений уже бывший глава СССР Горбачев заявил, что заранее знал о планах устроить «путч». Почему же ничего не предпринял? Учитывая его дружескую беседу с «путчистами», может, и не хотел ничего предпринимать? Сам Горбачев свое бездействие объяснил нежеланием провоцировать кровопролитие и гражданскую войну. Но с кем, с Янаевым?
Государственный комитет по чрезвычайному положению в первом же своем постановлении особо перечислил жизненно важные сферы, в которых будет введен режим ЧП (эти сферы в целом соответствуют проблемным хозяйственно-экономическим участкам, обозначенным на заседании Кабмина СССР с участием Горбачева 3 августа), но режима ЧП в масштабах страны так и не ввел. Лишь к концу 19 августа отдельным указом этот режим был распространен на Москву, да и то не соблюдался. Все дальнейшие резолюции о выполнении мер «чрезвычайного положения в Москве и отдельных местностях СССР» – пустые слова, соответствующих указов ГКЧП не выпускал. Чего же ждали «узурпаторы власти» и можно ли предположить, что они ждали созыва внеочередного Съезда народных депутатов (по регламенту – не менее пяти дней от даты объявления о созыве), чтобы режим ЧП ввел высший по конституции государственный орган страны?
«Узурпация власти» тоже получается странной, на нерешительность заговорщиков обратили внимание буквально все. Они как будто все время чего-то ждали. А не дождавшись, уже 21-го официально оформили роспуск ГКЧП и отправились в Крым к Горбачеву.
Конечно, СССР и Россия – не Латинская Америка, но даже у нас государственные перевороты так не делают.
Источник. 19 августа 2016, 08:08. Текст: Дмитрий Лысков. "Взгляд Деловая газета"
|
