Язык является первоосновой закона, его организмом, состоящим из множества тесно взаимоувязанных лексических единиц – слов (терминов), призванных однозначно и ясно выражать волю законодателей. Только при условии обеспечения современного уровня всего комплекса нормотворческих технологий можно достигнуть высокой точности выражения формы права.

От качества языка законодательных актов зависят четкость и определенность выражения языковыми средствами воли законодателей. По мнению Д. А. Керимова, «вряд ли можно назвать какую-нибудь иную область общественной практики, где текстуальные выражения, неверное или неуместное слово способны повлечь за собой такие тяжелые, иногда даже трагические последствия, как в области законотворчества… Чем совершеннее текст закона, тем меньше вызовет он затруднений при его реализации. Именно поэтому стиль языка – основа законотворчества» .

Лексическое и грамматическое значения слова тесно связаны между собой, поэтому изменение лексического значения нередко приводит к изменению грамматической характеристики слова и даже к образованию новых слов.

Языку законодательных актов присущи все лексические свойства слов – полисемия, омонимия, синонимия, антонимия, но частота и допустимость их употребления неодинаковы.

Язык законодательных актов, особенно в последние годы, во многом способствовал пополнению словарного состава современного русского литературного языка за счет появления новых значений слов (например, новые значения слов лицо, ресурсы, акция, состав, производство, товар), иными словами, устоявшееся мнение, что полисемия во многом способствует развитию современного русского литературного языка, справедливо по отношению к языку законодательства.

Свойство синонимии в языке закона имеет ограниченное применение, что обусловлено требованием точности, ясности и единообразия употребления слова в тексте закона, необходимостью его однозначного понимания и применения. Возможно использовать синонимы, которые отличаются друг от друга оттенком значения, то есть близкие (например, законы и иные нормативные правовые акты), но не стилистической окраской (тождественные), хотя и в случае использования близких синонимов может возникнуть вопрос о целесообразности такой синонимии. Например, близкие синонимы «страна» и «государство» использованы в части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации и в абзаце втором пункта 2 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации. Немотивированно используются тождественные синонимы в словосочетании «период времени» (например, статьи 191 и 314 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В тексте закона каждое слово должно иметь одно лексическое значение, то есть быть однозначным, и одинаково называть одно и то же понятие. Иными словами, должно действовать правило: одно слово – одно понятие, поэтому следует считать недопустимым в пределах одного закона использовать многозначные слова, омонимы и тождественные синонимы.

Антонимы в языке законодательных актов несут скорее смысловую нагрузку и достаточно редко употребляются в антонимических парах, что свойственно другим функциональным стилям речи, и, как правило, в конструкциях с противительным союзом «или» (например, действия или бездействие, акт государственного или иного органа, административное или иное властное подчинение). Более того, в языке законодательных актов используется свойство антонимов обозначать контрастные явления, семантически соотнесенные друг с другом. Антонимические пары, если они используются, скорее служат для достижения полноты, законченности и четкости формулировок (например, права и обязанности, рождение и смерть, имущественные и личные неимущественные права, исполнительная и законодательная власть).

Итак, можно констатировать, что свойства полисемии, омонимии, синонимии и антонимии в языке законодательных актов несут несколько иную, чем в иных функциональных стилях речи,  нагрузку  -  нагрузку семантическую (смысловую) и их наличие в языке законодательных актов  обусловлено экономичностью использования языковых средств.

Основу языка законодательных актов составляют юридические и другие термины, от их точности и единообразия в большей степени зависят ясность и логичность текста законов.

Исследователи определяют следующие виды терминов:

общеупотребимые; общеупотребимые, имеющие в нормативном акте более узкое, специальное значение; сугубо юридические; технические .

Данная классификация довольно спорна постольку, поскольку она включает в себя как книжную, так и разговорную лексику – без разграничения их с точки зрения экспрессивно-лексической. Общеупотребительная лексика составляет основу разговорной лексики. Слова с пометами «спец.» («специальные»), применяемыми  в современных толковых словарях, относятся к так называемым профессионализмам, и их рекомендуется  употреблять в тексте трудов определенных отраслей знаний. Среди специальных терминов следует выделить юридическую терминологию, соответствующую функциональному назначению языка законодательства.  Более детальная классификация терминов противоречит устоявшейся классификации лексики русского языка.

Под терминами в данной статье будем понимать любые термины (одиночные термины и устойчивые терминологические словосочетания, в том числе юридические термины). Наиболее полно требования к терминам в языке законодательных актов сформулированы в трудах А. С. Пиголкина и других :

1. Точное и недвусмысленное отражение содержания обозначаемого правового понятия, недопустимость использования неясных, многозначных, расплывчатых и нечетко оформленных терминов.
2.  Использование терминов в их прямом и общеизвестном значении.
3. Простота и доступность терминов.
4. Отказ от употребления устаревших и активно неиспользуемых в литературном языке слов и словосочетаний.
5. Отказ от употребления канцеляризмов, словесных штампов, слов и оборотов бюрократического стиля.
6. Использование, как правило, общепринятых и устоявшихся в литературном языке терминов, имеющих широкое применение.
7. Устойчивость, стабильность в использовании юридических терминов.
8. Благозвучие и стилистическая правильность юридических терминов.
9. Отказ от чрезмерного употребления терминов-аббревиатур и сокращений, образовавшихся из двух или более слов.
10.  Присвоение сходных наименований, по возможности однокоренных, близким по содержанию правовым понятиям для обеспечения единства терминологии.
11.  Максимальная краткость формирования терминов.

Обобщая опыт работы в Правовом управлении Аппарата  Государственной Думы в части соблюдения указанных выше требований, приходится признать, что пункты 1, 2, 3, 6, 7, 8, 10 и 11 отражают скорее стремление специалистов Правового управления Аппарата Государственной Думы, чем осознанный и единственно возможный способ выражения законодателями своих мыслей и воли.

Требование пункта 4 может быть выполнено в полном объеме, если оно относится к терминам, которые приведены в современных толковых словарях  с пометой «устар.» («устаревшее»). Однако известен пример использования в тексте закона термина «займодавец», имеющего такую помету  (статья 817 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Выполнение требования пункта 5 является проблематичным, так как  «словесные штампы» в языке законодательства, как правило, играют роль коллокаций (устойчивых сочетаний) русского языка . Без употребления коллокаций русского языка (например, проводить анализ, нести бремя, бремя лежит, оказывать воздействие, выполнять договор, нарушать договор, заключать договор, размещать заказ, давать заказ, вносить изменения и дополнения, внести на рассмотрение) трудно представить текст законов. Требования к употреблению коллокаций ничем не отличаются от требований, предъявляемых к употреблению других терминов; главными из таких требований являются правильность, однозначность, единообразие.

Требование пункта 9 выполняется в полном объеме, хотя в тексте законов есть досадные, вызванные чисто техническими причинами  случаи употребления сложносокращенных слов, например сложносокращенного  термина «плавсредство» в Федеральном законе «Об использовании атомной энергии».

Указанные в пунктах 1 – 11 требования следует дополнить требованием ограничить употребление в языке законодательных актов специальных терминов (требование не относится к юридическим терминам). Данное требование  поддерживают не все исследователи. Так, по мнению некоторых авторов, «полностью избежать употребления профессионализмов (в том числе техницизмов и профарго) в нормотворческой  практике вряд ли возможно и целесообразно, по крайней мере с позиции достижения точности формы права, точности и оперативности восприятия их содержания  адресатом» . По мнению других авторов, юридические и технические термины весьма удобны: они однозначно обозначают нужное понятие, содействуют более четкому изложению нормативных предписаний, способствуя тем самым более правильному пониманию и применению последних . Далее эти же авторы утверждают, что с помощью таких терминов могут быть достигнуты однозначность, семантическая конкретность, полнота юридических формулировок. Едва ли целесообразно, считают они, заменять специальные термины развернутыми описательными выражениями, поскольку это привело бы к громоздкости нормативных актов, затрудняло бы их применение .

Необходимо отметить, что профессионально-жаргонная лексика рассматривается лингвистами как форма профессионального просторечия. Употребление профессионально-жаргонных слов допустимо в особых случаях – для достижения стилистических, изобразительных целей, что характерно для языка художественной литературы. Процесс проникновения в язык законодательства специальных терминов в целом объективен, так как все больше и больше в последние годы принимается законов по узкоспециальным вопросам (например, Федеральный закон «О семеноводстве», Федеральный закон «О радиационной безопасности населения», Федеральный закон «О плодородии земель сельскохозяйственного назначения», Федеральный закон «О безопасности гидротехнических сооружений» и многие другие), и некоторые законодатели хотели бы внести в текст законопроектов как можно больше специальных терминов. При подготовке в Правовом управлении Аппарата Государственной Думы указанных законов к их рассмотрению  во втором и третьем чтениях вопросы использования специальных терминов обсуждались особенно тщательно: давались рекомендации не использовать термины, имеющие в современных толковых словарях пометы «спец.», или заменять их «развернутыми описательными выражениями». Такая замена, если она была осуществлена, не отразилась ни на усложнении текста законов, ни на степени их восприятия. Более того, в таких случаях вступают в действие психологические аспекты восприятия текста и логики его построения, что делает текст закона однозначным и легко воспринимаемым. Иногда, правда, не удается избежать использования специальных терминов в тексте законов, если такие термины не могут быть изменены, исключены или заменены достаточно ясным выражением. Так, например, случилось с термином «режим сработки», употребленным в статье 7 Федерального закона «Об охране озера Байкал», с терминами «лесной билет», «порубочные остатки», употребленными в тексте Лесного кодекса Российской Федерации, и некоторыми другими. 

Требование ограничить использование специальных терминов в языке законодательных актов, наверное, более соответствует общим требованиям ясности, однозначности, четкости изложения, предъявляемым к языку законодательства, и облегчает правоприменительную практику постольку, поскольку закон должен быть понятен не только специалистам, отношения которых регулируются, но и другим лицам. Указанное требование следует распространить на использование неологизмов в тексте законов. Достаточно необоснованно, например, в тексте Воздушного кодекса Российской Федерации  разработчиками был использован термин «эксплуатант», хотя  в ряде федеральных законов этот же термин заменен «развернутым описательным выражением» – «лицо, эксплуатирующее...».

Использование заимствованных слов в языке законодательных актов подчиняется общим правилам современного русского литературного языка: заимствованное слово должно соответствовать языку законодательных актов как одному из функциональных стилей речи, быть понятным и точно отражать определяемое понятие.

В тексте законов нередко встречаются ошибки, связанные с немотивированным выбором терминов, их лексической несочетаемостью, несоблюдением единообразия терминов, неправильным использованием одновременно терминов, обозначающих их видовое и родовое понятия. Поясним это на примере текста Гражданского кодекса Российской Федерации. В пункте 1 статьи 63 наблюдается несочетаемость терминов «помещает в органах печати» вместо «помещает в печати»; в статье 200 не соблюдается единообразие термина «течение срока исковой давности», та же ошибка встречается в статье 204; не соблюдается единообразие термина «в письменной форме» (пункт 2 статьи 250), который имеет также форму «письменно» (пункт 1 статьи 60, абзац второй пункта 1 статьи 63); в пункте 2 статьи 354 также не соблюдается единообразие терминов «изымается» и «истребуется»; в пунктах 1 и 2 статьи 461 - единообразие терминов «изъятие» и «истребование» (следует заметить, что несоблюдение единообразия терминов – ошибка, достаточно часто повторяющаяся в тексте Гражданского кодекса Российской Федерации); в абзаце третьем пункта 1 статьи 843 немотивированно выбран термин «состояние вклада», абзаце первом пункта 1 статьи 64 и пункте 3 статьи 65 – термин «в очередности» в значении «в последовательности», пункте 2 статьи 1097 – термин «за пределами сроков» вместо термина «по истечении сроков»; в абзаце втором пункта 1 статьи 91 наблюдается лексическая несочетаемость терминов «единоличный орган» (возможен вариант – «орган единоличного управления»). Повсеместно в тексте Гражданского кодекса Российской Федерации используются усеченные речевые конструкции, имеющие иное, чем аналогичные полные речевые конструкции, семантическое значение, например, «представляют» вместо «представляют собой» (в необходимых случаях); «влекут» вместо «влекут за собой»; «включают» вместо «включают в себя».

Примером неправильного использования одновременно видового и родового понятий может служить статья 58 Конституции Российской Федерации: «Каждый обязан сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам». Понятие «природа» является видовым по отношению к родовому понятию «окружающая среда», кроме того, соединение этих терминов с помощью сочинительного союза «и» может рассматриваться и как нарушение логики высказывания.  В качестве примера нарушения логики высказывания вследствие несочетаемости терминов можно привести название одного из кодексов -  Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации. При его подготовке к внесению на рассмотрение Государственной Думы предлагалось изменить название следующим образом: Кодекс Российской Федерации о торговом мореплавании. Эта рекомендация учтена не была.

Важным является вопрос о способах определения терминов в нормативных правовых актах. В последние годы преимущественно применяется способ определения основных терминов, используемых в каком-либо законе, путем помещения их в отдельной статье, обычно в одной из первых. В связи с применением этого способа возникает проблема,  взгляды на решение которой не совпадают. Одни юристы считают, что в случае использования одних и тех же терминов в нормативных правовых актах разной юридической силы определения терминов следует помещать в нормативных правовых актах высшей юридической силы. Другие юристы, напротив, настаивают на необходимости давать определения терминов в нормативных правовых актах как высшей, так и низшей юридической силы. Наверное, более целесообразно при наличии одних и тех же терминов их определение помещать один раз – в нормативных правовых актах высшей юридической силы. Это способствует созданию единой терминологической системы законодательных актов, упорядочиванию использования терминов, их единообразию, стройности и лаконичности текста законов.  Примерами помещения определений одних и тех же терминов в законах разной юридической силы являются  определения термина «лица» в Законе Российской Федерации «О таможенном тарифе» и Гражданском кодексе Российской Федерации.

Наверное, при помещении определений терминов в отдельной статье целесообразнее не применять в пределах одного закона другие способы определений терминов, такие, как помещение определений в скобках после первого использования термина, без скобок через тире, путем присоединения слов «то есть», в виде самостоятельного абзаца, части, пункта,    в примечании. 

В кодексах, имеющих более сложную структуру построения и больший объем текста, чем другие законы, как правило, одновременно применяется несколько способов определений терминов (например, в Гражданском кодексе Российской Федерации - в скобках, в виде отдельных пунктов), что вполне отвечает целям кодифицированных актов.

Целесообразность применения того или иного способа определения терминов обусловлена прежде всего волей законодателей и логикой изложения текста законов. Общим правилом является помещение определения при первом упоминании термина или, если определениям терминов посвящена отдельная статья, в начале законодательного акта. Широко известные термины, вряд ли, нуждаются в определениях. Содержание определений терминов должно соответствовать требованиям точности, полноты, краткости, логичности. Точные определения юридических терминов, составляющие содержание так называемых дефинитивных норм, – непременное условие повышения юридической культуры правотворчества, укрепления законности.

Соблюдение единообразия терминологии в тексте законов требует в последние годы все более пристального внимания также вследствие  увеличения количества законов о внесении изменений и дополнений в существующие законы. Увеличение количества таких законов происходит по двум причинам: первая, объективная, связана со стремительным изменением политических и социально-экономических условий в государстве, вторая, субъективная, обусловлена поспешностью принятия ряда законов и вследствие этого недостаточной работой над их текстом.

К рекомендациям специалистов о необходимости приведения терминов к единообразию, к сожалению, прислушиваются не всегда. Достаточно для примера посмотреть в действующей редакции текст Федерального закона «Об основах федеральной жилищной политики», Закона Российской Федерации «О занятости населения в Российской Федерации» и других. В результате недостаточной тщательности проработки  текста законов терминология теряет признаки единой терминологической системы, контуры и структура которой становятся все более расплывчатыми.