Современная фактическая и юридическая сложность ситуации в сфере использования научно-технических достижений в общественной практике вновь побуждает обратиться к проблеме «внедрения». В материале статьи, излагаемого на фоне исторического экскурса, можно без труда увидеть те правовые проблемы, которые были и продолжают оставаться на пути эффективного запуска, говоря языком представителей экономической науки, инновационного механизма.
Вопрос «внедрения» не относится к числу вечных. В досоветский период, из-за незначительного объема научно-технических работ и отсутствия потребности в стабильном организационно-правовом механизме научно-производственного взаимодействия, он не был столь острым. Вплоть до послевоенного времени «внедрение» являлось частью вопроса о поиске рациональных форм организации и управления научной деятельностью, ее планирования, поэтому в актах послереволюционного времени термин «внедрение» в самостоятельном значении не упоминался, хотя системная связка «наука-производство» не оставалась без внимания государства. Так, для обеспечения связи между наукой, техникой и промышленностью декретом Совнаркома при ВСНХ был создан Научно-технический отдел (1918 г.) . На первых порах необходимым посредником между наукой и производством выступало соответствующее отраслевое управление ВСНХ. Впоследствии этот механизм приобрел чисто административный характер.
При Комитете Наркомпроса с начала 1918 г. существовал Отдел мобилизации науки, позднее преобразованный в Научный отдел. Задачи этого отдела заключались в учете и объединении научных сил, создании государственной системы информации обо всех имевшихся в стране исследовательских учреждениях и научных кадрах. В общей инструкции Комитета по делам изобретений от 14 декабря 1919 г. и некоторых других актах первых лет Советской власти государство стремилось создать предпосылки для беспрепятственного и безвозмездного использования изобретений социалистическими предприятиями.
В апреле 1927 г. было принято специальное постановление «Об укреплении связи науки с производством и внесении в работу элементов плановости» . В документе делался упор на необходимость увязывать основную массу научно-исследовательских работ с повседневными нуждами хозяйства страны. Постановление СНК СССР «Об организации научно-исследовательской работы для нужд промышленности» обязывало научно-исследовательские организации сообщать о результатах работы главным управлениям народных комиссаров, которые организовывали освоение научно-технических достижений промышленными предприятиями, неся за эту работу ответственность.
В период коллективизации и индустриализации усилились призывы укрепить взаимодействие науки и производственной сферы. Главной задачей второго пятилетнего плана было «создание новейшей технической базы для всех отраслей народного хозяйства» . В резолюциях ХVII съезда партии ставился вопрос о необходимости развертывания работы научно-технических институтов и заводских лабораторий. «Научно-техническая и изобретательская мысль должны стать могучим орудием в деле внедрения (курсив мой М.В.) новой техники, организации новых видов производства, новых методов использования сырья и энергии» . На предприятиях создавались фонды содействия изобретательству и усовершенствованиям.
В связи с развитием сети учреждений академической науки в 1938 г. Советом Народных Комиссаров СССР была организована специальная комиссия , задачей которой было осуществление контактов с потребителями научной продукции в целях эффективного использования результатов фундаментальных и прикладных исследований в интересах народного хозяйства.
Вплоть до 1940 г. в стране продолжала действовать специальная система финансирования затрат на «внедрение» изобретений и выплату авторского вознаграждения. После отмены довоенной системы финансирования затрат, связанных с использованием изобретений и включением затрат на их использование в себестоимость продукции, возникли серьезные трудности как с поощрением авторов, так и с внедрением изобретений в промышленность. Как отмечал И.А. Зенин, «решить эти проблемы не удалось ни в ходе экономических преобразований 1965 и 1973 гг., ни в процессе попыток выработки так называемой «хозрасчетной системы» создания и внедрения новой техники» .
Вплоть до 60-годов принимаемые нормативные акты практически не предусматривали правовую регламентацию отношений по «внедрению». Проблема «внедрения» вошла в экономическую и юридическую жизнь параллельно с развитием научно-технического прогресса. С принятием 23 июня 1960 г. ЦК КПСС и Советом Министров СССР совместного постановления «Об экономическом стимулировании предприятий и о повышении материальной заинтересованности работников в создании и внедрении новой техники и технологии и в комплексной механизации и автоматизации производства» наметились пути организационного сближения участников цикла: исследование – проектирование – испытания – промышленное внедрение в сочетании с совершенствованием механизма экономического стимулирования процесса «внедрения». Начиная с этого постановления, проблема внедрения попадает в сферу законодательного внимания. Целевая установка на необходимость ускорения процесса внедрения научных достижений в различные сферы деятельности оказывается выраженной в нормативных актах достаточно полно. Однако декларативность большинства положений этих актов, оторванность процесса внедрения от гражданско-правовых средств, приводили к низкой регулятивной престижности этих норм. Типичным прообразом современного «инновационного ландшафта» служит высказывание Н.А. Гордеевой о том, что «обращения, призывы, которые многократно встречаются в актах, регулирующих изучаемые отношения, не приносят должного эффекта, не образуют правового механизма использования и по этой причине зачастую остаются только на бумаге» . Подобная практика в большинстве своем сохранилась и до наших дней, несмотря на масштабную инновационную политику, множественные призывы к инновационной экономике и инновационному миру .
Объемное ведомственное нормотворчество, его противоречивость, отсутствие реального спроса на научно-технические достижения в условиях командно-административной экономики на практике сводилось к тому, что процесс внедрения рассматривался «как насильственное продвижение вперед в сопротивляющейся среде» . Все чаще раздавались высказывания о необходимости заменить этот термин другим, более адекватным существующей экономической среде. Однако научно-технический прогресс сначала осуществлялся, затем ускорялся, а проблема внедрения лишь усугублялась, все больше обрастая лозунгами и декларациями. Научно-технический потенциал рос быстрее экономического, но реальных стимулов к внедрению достижений научно-технического прогресса было немного. Руководители предприятий поощрялись только в том случае, если они выполняли производственную норму, планируемую на год. Задержка, связанная с внедрением новшеств, могла привести к невыполнению плана. Была и другая сторона проблемы: любое новшество, увеличивающее производительность труда, с большой вероятностью вело к росту плановых заданий на следующий год. Как отмечает Г.А. Лахтин, стремлению ускорить научно-технический прогресс противостояла инерция производства, а сам научно-технический прогресс означал отрицание стабильности.
Ученые, озабоченные проблемой «внедрения», высказывали различные предложения путей ее решения. Как отмечал В.П. Рассохин, «процесс соединения прикладной науки с отраслевым промышленным производством является отнюдь не безоблачным, само собой идущим процессом; он по своей природе противоречив и даже драматичен» . Автор исследовал трудности, «имманентно присущие любому процессу внедрения при любых социально-экономических условиях» и все факторы разделил на два ряда. К первому ученый отнес трудности, которые в меньшей степени поддаются непосредственному воздействию права – экономические. В их числе: ориентация производства на постоянное увеличение объемов производимой продукции, а не нарастание уровня удовлетворения потребностей народного хозяйства в продукции с нужными потребительскими свойствами, которые бы соответствовали мировым достижениям науки и техники; правовая и экономическая независимость производителя от потребителя; неразвитость системы современной передачи и крупномасштабного распространения научно-технической достижений; ведомственность.
С поправкой на современную социально-экономическую ситуацию можно увидеть, что часть из этих факторов присутствует и в современной инновационной экономике, чему посвящены многочисленные исследования представителей экономической науки . Факторами второго ряда, являющимися следствием факторов первого ряда, В.П. Рассохин называл: характер системы планирования производства и внедрения достижений науки и техники; особенности экономического стимулирования процесса внедрения; недостаточность экспериментальной базы; сложившуюся организацию управления научно-техническим прогрессом отсутствие обязательных требований к категории «новая техника» .
Часть предложений ученых опережали свое время, а потому могли рассматриваться лишь как попытка создать особую систему, которая так или иначе выпадала из общей структуры существующих в то время экономических отношений. Так, высказывались предложения о создании специальной организации по рекламе изобретений в пределах страны и специализированных хозяйственных предприятий, занимающихся внедрением изобретений на других предприятиях, а также о повышении сумм вознаграждения за передачу научно-технических достижений, выплачиваемого предприятиями-получателями предприятиям, передающим их . О.А. Красавчиков предлагал создать и развить сеть внедренческих организаций. Он отмечал, что в отличие от учреждений ведомственного и межведомственного характера сеть общесоюзных внедренческих организаций позволит сконцентрировать средства, подготовить квалифицированные кадры, усовершенствовать методику внедрения . Г.А. Лахтин предлагал рассматривать отношения по внедрению как отношения подрядного типа (бинарные отношения), утверждая, что это позволит устранить разность состояний новейшего научно-технического знания и практики производства .
Сущность «внедрения», как экономической категории, раскрывалась с помощью системных взаимодействий между наукой и производством в определенных формах. В правовой литературе также предпринимались попытки теоретического осмысления термина «внедрение». Так, под внедрением предлагалось понимать не разовый акт, а длящийся процесс, начинающийся с момента внутри научного применения и заканчивающийся практическим использованием научно-технических новшеств . Н.П. Василевская предлагала разделить термины «внедрение» и «первое применение». Автор указывала на то, что «внедрение – это массовое распространение результатов, в то время как единичное – это первое применение» . Ведомственное правотворчество в области внедрения приводило к появлению различных терминов, опосредующих процесс передачи научно-технической продукции в сферу производства. Такие термины как «освоение», «применение», «использование», «реализация» стали употребляться не только в качестве слов синонимов, но и в качестве самостоятельно значимых дефиниций.
Между тем, «внедренческая деятельность» продолжала рассматриваться вне контекста спроса и предложения, сохраняя единственный стимул – плановое государственное финансирование. Внедренческий цикл реализовывался в жестких рамках централизованных функций государства с плановым предложением ресурсов, ценообразованием и переложением внедренческих функций на сферу науки. Как отмечает В.П. Рассохин, «одна из наиболее характерных особенностей правовых норм, регулирующих отношения между участниками процесса внедрения, заключалась в том, что в них устанавливались права и обязанности научных организаций в процессе внедрения результатов исследований и разработок, но явно недостаточно затрагивались сложившиеся системы обязанностей, заинтересованности и ответственности производственных объединений, предприятий и руководителей. Внедрение есть двусторонний процесс связи науки и производства, но «центр тяжести» проблемы внедрения лежит не только в сфере обязанностей науки, сколько в сфере обязательных функций самого производства» .
Для преодоления проблем правового регулирования отношений в сфере внедрения предлагалось принять один или несколько правовых актов, опосредующих механизм внедрения научных достижений. Так, Н.А. Гордеева полагала теоретически возможным и практически целесообразным установить единый регламент, например, в виде создания общего Положения об организации использования (внедрения) научно-технических достижений в народном хозяйстве . Позднее эта мысль прозвучала в предложении принять Закон о науке и использовании научных достижений . Однако, как справедливо утверждал М.П. Ринг, полагаясь на правовую интуицию, не может быть правового акта, специально посвященного внедрению созданного наукой и техникой, отдельно от правового акта, регулирующего отношения по разработке, освоению и использованию научно-технических достижений .
В целом вопрос о выборе правовых форм законодательного регулирования отношений в сфере научно-технического прогресса достаточно широко обсуждался в правовой литературе. Одни ученые полагали целесообразным решать правовые вопросы создания и использования научно-технических результатов в Законе об управлении экономикой либо в Основах законодательства об управлении народным хозяйством . Другие считали необходимым разработать и принять единый закон, который бы решал все правовые вопросы научно-технического прогресса – Закон об организации и обеспечении научно-исследовательских работ , Закон об единой научно-технической политике в народном хозяйстве , Закон о науке и технике . В.В. Лаптев высказывал мнение о возможности регулирования исследуемых отношений в общесоюзном законе типа Хозяйственного кодекса . Но все эти предложения не снимали главного вопроса: нормы какой отрасли права наиболее приспособлены к регулированию отношений, связанных с внедрением научно-технических результатов.
В эти годы произошло не только значительное падение роли договора в регулировании имущественных отношений, но и «необоснованное снижение престижа и статуса гражданского права – антипода административно-командного регулирования и носителя важнейших элементов правовой культуры» . Между тем, последующее развитие законодательства все же показывает, что объективно «внедренческие отношения» при всей условности их выделения более тяготеют к сфере гражданско-правового регулирования. В этом смысле значимой теоретической посылкой следует считать высказывание В.А. Дозорцева, указавшего на то, что не следует стремиться создавать единую схему порядка применения на практике научно-технических новшеств, а необходимо разработать правовой механизм для типичных ситуаций . Поскольку деятельность по внедрению – это деятельность экономическая, то можно утверждать, что создать такой механизм было под силу только гражданскому законодательству. Однако для этого требовались развитые нормы обязательственного права.
В условиях отхода от гражданско-правовых методов регулирования отношений в области создания научно-технических новшеств и их внедрения, все больше обострялся вопрос о поиске путей превращения научного результата в производственный. В 1985 г. В.П. Мозолин указывал на правовой дефицит норм в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик, касающихся договоров по использованию научно-технических достижений в народном хозяйстве (а не только использования изобретений, на которые выдаются патенты) . В.И. Жуков в 1989 г. высказал точку зрения о том, что Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик следует «укомплектовать» институтом интеллектуальной собственности. И если иное, отмечает автор, было допустимо до начала НТР, «когда герметически закрытая экономика покоилась на двух китах - сырьевом и энергетическом, то в эпоху НТР экономика может функционировать лишь при условии, что она, во-первых, является открытой, во-вторых, опирается на наукоемкие технологии, манипулирующие не только сырьевыми и энергетическими ресурсами, но и информационными» .
Термин «внедрение», так и не определенный законодателем и не получивший единого доктринального оформления, становится «тесным» для обозначения конечной цели в цепочке «наука-производство»; в дополнение к нему предлагается ввести термин «распространение». Однако, как утверждает В.М. Ведяхин, «внедрение» следует употреблять только для характеристики первоначального процесса использования научно-технических результатов. Для массового использования научно-технических результатов можно применять термин «распространение». С такого расщепления термина «внедрение» началось его постепенное вытеснение из законодательной и экономической лексики.
Впоследствии, под натиском экономических исследований, постепенно начинают меняться категории терминологического ряда, опосредовавшие внедренческий процесс, превратившийся в процесс инновационный. Наиболее значительным стал факт исключения из лексического оборота терминов «внедрение», «внедренческая деятельность», «ускорение научно-технического прогресса» и использование новых правовых категорий, с помощью которых начали раскрываться атрибутивные признаки экономики знаний, инноваций, инновационной деятельности. Однако, как показывает современная теория и практика, недосказанность и неопределенность, сопутствовавшие таким юридическим понятиям, как «внедрение», «внедренческая деятельность», в значительной мере сопровождают и заменившие их понятия. Снять эту неопределенность надлежит гражданско-правовой науке, исследующей правовые механизмы динамики различных имущественных благ. Серьезным «подспорьем» для преодоления «внедренческих проблем» должен стать обновленный Гражданский кодекс РФ с его четвертой частью, не без усилий пришедший в нашу жизнь .
Включение норм об интеллектуальной собственности в Гражданский кодекс РФ есть «подчинение их общему инструментарию обязательственного, договорного, наследственного права … с передачей прав на них без договора… . Таким образом создается необходимый в условиях рынка инструментарий, касающийся оборота этих прав» . И если в инновационную эпоху об этом мечтали больше десяти лет, то во внедренческую об этом нельзя было и мечтать.
