Существует проблема наказуемости деяний
лиц, потребляющих наркотические средства. И хотя этот вопрос не является специальным и единственным предметом, все же в первую очередь, по нашему мнению, говоря словами А. Дьяченко и Е. Цымбал, ''следует решить главный вопрос: какими средствами государство собирается добиваться поставленных целей – с помощью уголовных репрессий, административных запретов или ограничений в отношении потребителей наркотиков или через помощь и сотрудничество с ними. Иными словами, ответа требует вопрос, кому государство и общество объявляют войну – наркомании или самим наркоманам?''
[1].
В этой связи представляется целесообразным обсудить вопрос об отмене уголовной ответственности и наказания за совершение таких преступлений, как изготовление, приобретение, хранение наркотических средств без цели сбыта для личного потребления, и о применении к такому лицу только принудительного лечения от наркомании. Есть сторонники введения уголовной ответственности за употребление наркотиков.
В зарубежных странах, например в Голландии, привлечение к уголовной ответственности потребителя зависит от вида наркотика (сильнодействующий или нет) либо от возраста лица, употребляющего наркотики. По португальскому законодательству не наказываются за употребление наркотиков лица моложе 21 года. В Германии не являются наказуемыми хранение, производство, выращивание, ввоз-вывоз и т. д. для персонального использования в минимальных количествах
[2].
В России существует едва ли не взаимоисключающие подходы к решению ''проблемы века'', связанные с возможностью привлечения к уголовной ответственности лиц, употребляющих наркотики.
Так, П.Н. Сбирунов и Г.Х. Шабанов полагают, что ''обуздание социального зла, которым является злоупотребление наркотиками, становится задачей первостепенной государственной важности. При ее решении, бесспорно, должны использоваться уголовно-правовые меры воздействия''
[3]. Свое мнение сторонники данной позиции мотивируют ростом числа лиц, допускающих немедицинское потребление наркотиков, и доступностью приобретения наркотических средств или психотропных веществ, а единственное средство противодействия этому злу видят в установлении уголовной ответственности за потребление наркотических средств или психотропных веществ без назначения врача в учебном заведении или в общественных местах, в присутствии несовершеннолетнего, на территории лечебно-профилактического, исправительного учреждения либо на производстве.
И.В. Демидов вообще предлагает установить уголовную ответственность за незаконное употребление наркотических средств в общественных местах.
Репрессивными мерами, какими бы жестокими они ни были, пока не удалось остановить распространение наркотиков. В России, в отличие от других стран, существует и другая опасность, заключающаяся в позиции и особенно в практике работы МВД. Его представители заявляют: ''Да, мы понимаем, что истинная опасность исходит не от потребителей этого страшного зелья, а от его производителей и продавцов. Но ведь на последних, особенно на сбытчиков, можно выйти лишь через потребителей. Иного реального пути нет''
[4]. Но как соизмеряется эта логика с реальной картиной деятельности правоохранительных органов (в первую очередь тех же органов внутренних дел) и судов по борьбе с наркотизмом и его преступными проявлениями?
Практические работники идут еще дальше. Показатели работы оперативников оцениваются по количеству задержанных и разоблаченных наркоманов. Поэтому им выгодно задерживать именно потребителей наркотиков. Нередки случаи, когда работники МВД, даже обнаружив квартиру сбытчика наркотиков, не арестовывают его, а устраивают засаду у его дома и задерживают наркоманов, приходящих к нему за наркотиками.
Получается, что для изобличения одного наркодельца необходимо привлечь к ответственности 7-8 наркоманов, что не приводит к эффективности ''решительных'' мер. А показатели численности осужденных за данные преступления свидетельствуют о том, что только 3,5% от лиц, осужденных за приобретение или хранение наркотических средств или психотропных веществ, совершили эти действия с целью сбыта.
К сожалению, Россия пока идет ''своим путем'', пренебрегая как зарубежным, так и своим собственным опытом. Усиление запрета и репрессий, подмена реальной антинаркотической деятельности (социальной, медицинской, педагогической, психологической) очередным приступом ''усиления борьбы'' лишь ухудшает ситуацию.
Сторонники применения уголовно-репрессивных мер к потребителям наркотиков ссылаются на положения международных Конвенций 1961, 1971 и 1988 гг., и в первую очередь, на положения Конвенции 1988 г., которые якобы устанавливают наказуемость любых действий в сфере незаконного оборота наркотиков. Однако, как отмечает М.А. Любавина, данная Конвенция предусматривает два перечня деяний. Первый из них содержит деяния, признаваемые наказуемыми в обязательном порядке всеми Сторонами. Второй же перечень содержит деяния, которые Стороны ''с учетом своих конституционных положений и основных принципов своей правовой системы'' могут признать наказуемыми. Это положение относится к преднамеренно совершаемому хранению, приобретению или культивированию любого наркотического средства или психотропного вещества для личного потребления. Таким образом, установление наказуемости приобретения или хранения наркотиков для собственного потребления является делом внутригосударственной уголовной политики и, если такая норма существует, то она не носит конвенционного характера, то есть, будучи криминализированным данное деяние не приобретает характер международного преступления».
[5] А.В. Наумов пишет: ''…бланкетность соответствующей уголовно-правовой нормы теряет международно-правовой и приобретает чисто внутренний (внутригосударственный) характер. Последнее влечет за собой серьезные последствия правоприменительного плана. Любые положения отечественного уголовного законодательства, расширяющие перечень наказуемых деяний, установленный в международной конвенции, теряют свой ''универсальный характер'' в смысле универсального принципа действия уголовного закона в пространстве, и поэтому, например, иностранные граждане, если они совершают указанные деяния (не подпадающие под обязательный минимальный перечень соответствующей конвенции) не могут быть привлечены к уголовной ответственности, допустим, по УК РФ''
[6].
По мнению некоторых ученых, например Б.Г. Целинского, установление уголовной ответственности за потребление наркотиков позволит сдержать наркотизацию населения, особенно на ранней стадии приобщения к наркотикам, сократить рынок сбыта наркотиков, а также принудительно лечить наркоманов в условиях изоляции
[7].
Д.Е. Метревели полагает, что данную проблему целесообразно решать, прежде всего, иными средствами, в частности, медицинского и социального характера. Аргументируя свою точку зрения, он, в частности, отмечает, что «наркомания представляет собой тяжелое заболевание, а не избавив наркомана от этого недуга, невозможно добиться исправления и перевоспитания лица и предупредить совершение им в дальнейшем новых преступлений»
[8].
Т.Д. Устинова считает, что ''установление уголовной ответственности за немедицинское потребление наркотических средств может отпугнуть наркоманов от обращения за медицинской помощью в соответствующие учреждения, что имело место в предшествующие годы, негативно сказалось на разрешении данной проблемы и привело лишь к росту числа наркоманов''
[9].
Е.И. Цымбал совершенно справедливо отмечает, что ''желание ввести уголовную ответственность за немедицинское употребление наркотиков отражает беспомощность тех, кто это предлагает, их стремление возложить всю ответственность за распространенность наркомании в обществе на МВД. Это абсурдно, поскольку совершенно очевидно, что органы внутренних дел не могут вместо общества и государства отвечать за те масштабы, которые принимают у нас социальные болезни''
[10].
Следует принять во внимание и экономические причины. Так, А.П. Дьяченко и Е.И. Цымбал подчеркивают, что при огромном количестве наркоманов, государство будет вынуждено их изолировать в случае криминализации потребления наркотиков и установления за это деяние наказания в виде лишения свободы. При этом следует учитывать, что для этой категории осужденных потребуются специализированные исправительные учреждения, в которых должны будут работать психиатры, психологи и наркологи, использующие прогрессивные методики и лекарственные средства. В современных российских условиях, однако, это вряд ли возможно''
[11].
Суммируя изложенное, можно прийти к выводу о нецелесообразности установления уголовной ответственности за немедицинское потребление наркотических средств или психотропных веществ. Как правильно пишет М.А. Любавина, ''эффективное противодействие распространению наркомании и злоупотреблению наркотиками возможно только путем применения комплексных мер, направленных на жестокое пресечение всех действий, связанных с распространением наркотиков (начиная от изготовления или культивирования и кончая сбытом и контрабандой наркотиков), с одной стороны, и медицинских и социальных мер, направленных на лечение и социальную реабилитацию лиц, страдающих наркоманией. Исключение, как на сегодняшний день, так и в будущем, уголовной ответственности за потребление наркотиков логически должно привести и к декриминализации незаконного приобретения или хранения наркотиков для собственного потребления, поскольку потреблять наркотики не в медицинских целях, не приобретая и не храня их незаконно, невозможно''
[12].
Одним из убежденных сторонников позиции нецелесообразности введения уголовно-правовой нормы об ответственности за потребление наркотиков, что, по его мнению, способно создать лишь видимость эффективности деятельности органов внутренних дел по борьбе с наркоманией, является А.В. Наумов. Он предлагает исключить уголовную ответственность за незаконное приобретение, хранение, перевозку, изготовление и переработку наркотических средств или психотропных веществ в любых размерах без цели сбыта.
Мы поддерживаем эту позицию, но предлагаем вместо уголовной ответственности ввести принудительное лечение наркоманов, задержанных за эти деяния. С ней согласны и А.П. Дьяченко, и Е.И. Цымбал: ''Вместо привлечения к уголовной или административной ответственности целесообразно было бы применять в отношении больных наркоманией принудительные меры медицинского характера, например, амбулаторное наблюдение у психиатра-нарколога с обязательным токсикологическим контролем. Это позволит обеспечить эффективный социальный контроль за потребителями наркотиков''
[13]. А вот за уклонения от принудительного лечения можно ввести уголовную ответственность. К такому же выводу пришел и Э.Г. Гасанов: ''Лица, больные наркоманией, совершившие изготовление, приобретение, хранение наркотических средств, посев или выращивание наркотикосодержащих культур без цели сбыта, для личного потребления, либо потребление указанных средств, подлежат принудительному лечению в лечебно-трудовом профилактории или, при наличии медицинских противопоказаний к пребыванию в нем, – лечению в больнице наркологического профиля''
[14].
Это предложение является более радикальным, чем предложение М.А. Любавиной – предусмотреть еще одно основание от освобождения от уголовной ответственности в связи с добровольным обращением в медицинское учреждение для прохождения курса лечения лица, страдающего наркоманией и впервые совершившего преступление без квалифицирующих признаков
[15]. Хотя при отказе законодателя от нашего предложения следует принять предложение М.А. Любавиной.
Наказание же за сбыт и распространение наркотиков должно быть усилено, но, конечно, не до смертной казни, как предлагают некоторые ученые, а возможно, до двадцати лет лишения свободы. Последнее должно применяться к главарям преступных организаций, осуществляющих незаконный оборот наркотиков.
Примечанием к ст. 228 УК РФ устанавливается специальный вид освобождения от уголовной ответственности при незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ. Лицо может быть освобождено от ответственности за совершение любого из преступлений, предусмотренных ч.1 и 2 ст. 228 УК РФ, при наличии названных там условий. Это призвано стимулировать добровольную сдачу наркотических средств и психотропных веществ.
Пункт 10 постановления Пленума Верховного Суда № 9 от 27 мая 1998 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» посвящен порядку применения примечания к ст. 228 УК
РФ
, предусматривающего освобождение от уголовной ответственности за эти преступления»
[16]. Пленум разъяснил, что освобождение возможно при наличии совокупности двух вышеупомянутых обязательных условий. ''Вместе с тем, -говорится далее в постановлении, - закон не исключает возможности освобождения от уголовной ответственности лица, хотя и не сдавшего наркотические средства в связи с отсутствием у него таковых, но активно способствовавшего раскрытию или пресечению преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, изобличению лиц, их совершивших, обнаружению имущества, добытого преступным путем''. В этом же пункте постановления дано понятие добровольной сдачи наркотического средства или психотропного вещества.
Новизна данных разъяснений Пленума Верховного Суда состоит в следующем.
Принципиально подчеркнуто, что названные в примечании условия освобождения от уголовной ответственности (добровольная сдача и способствование раскрытию преступлений) должны быть, по общему правилу, в совокупности. Однако если человеку нечего сдавать, поскольку у него нет наркотиков, то он все-таки может быть освобожден от уголовной ответственности, если будет активно способствовать раскрытию преступления.
Пленум отметил, что лицо должно активно способствовать раскрытию или пресечению преступления, в котором оно принимало участие, т.е. занимать искреннюю позицию, отвечающую интересам правосудия, в собственном деле. Вряд ли эта позиция может быть совместима с использованием привилегии против самообвинения, с правом «хранить молчание». В той части, в которой в законе идет речь о способствовании раскрытию иных преступлений, Пленум указал на заведомость наличия у лица сведений об этих преступлениях. Несомненно, что «заведомость» является самостоятельным обстоятельством, подлежащим доказыванию при решении вопроса о прекращении дела в связи с деятельным раскаянием.
Таким образом, второе условие освобождения от уголовной ответственности может быть представлено двумя вариантами: а) чистосердечное раскаяние и способствование раскрытию иных преступлений; б) чистосердечное раскаяние и отсутствие доказательств, указывающих на то, что лицу заведомо известна информация о других совершенных преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков.
Рассматриваемое положение, как представляется, устраняет почву для появившихся в юридической печати суждений о том, что способствование лицом раскрытию преступления, в котором оно принимало участие, не является обязательным условием прекращения уголовного дела в связи с деятельным раскаянием.
Верховный Суд разъяснил, что сдача наркотических средств невозможна, когда их нет. В таких случаях освобождение от уголовной ответственности осуществляется при наличии не двух условий в совокупности, а одного – активного способствования раскрытию или пресечению преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков. Называя это условие освобождения лица от уголовной ответственности, Пленум Верховного Суда не оговорил, что лицо, не сдавшее наркотическое средство по причине его отсутствия, должно в первую очередь активно способствовать раскрытию преступления, в котором оно участвовало, однако, по нашему мнению, это подразумевается.
Из разъяснения Пленума Верховного Суда со всей определенностью вытекает, что поведение лица, соответствующее требованиям примечания к ст. 228 УК РФ, влечет освобождение его от уголовной ответственности без каких-либо дополнительных условий. Из текста же ч. 2 ст. 75 УК РФ следует, что основания освобождения лица от уголовной ответственности, сформулированные в большинстве примечаний к статьям Особенной части УК, должны дополняться совокупностью общих условий, названных в ч. 1 ст. 75 УК (явка с повинной, возмещение причиненного ущерба и другие).
В юридической печати отмечается, что редакция нормы ч. 2 ст. 75 УК не точна и такой совокупности не требуется. «В самих формулировках специальных оснований, - подчеркивал А.А. Чувилев, - дается описание позитивного поведения лица, совершившего преступление, которое является достаточным для принятия решения об освобождении его от уголовной ответственности и прекращения уголовного дела»
[17]. В настоящее время это суждение поддержано силой постановления высшего судебного органа.
Анализируемое постановление Пленума Верховного Суда РФ позволило разрешить еще один спорный вопрос. Так, отдельные юристы обратили внимание на то, что в ч. 2 ст. 75 УК речь идет о праве, а не обязанности освобождения лица от уголовной ответственности в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части Уголовного кодекса. В данных же статьях УК говорится однозначно, что такие лица освобождаются от уголовной ответственности при совершении указанных в них позитивных действий. При этом дается рекомендация, что следует руководствоваться нормами Особенной части УК, поскольку они в большей степени соответствуют интересам лица
[18]. На наш взгляд, противоречия между обозначенными нормами практически нет.
Основанием принятия любого уголовно-процессуального решения является достаточная совокупность доказательств, устанавливающая определенные обстоятельства. Она оценивается по внутреннему убеждению следователя или суда. В этих условиях предписание закона – «лицо освобождается» - выглядит императивным по форме, но не является им по существу. Категоричность этого предписания нейтрализуется достаточно широким усмотрением при оценке (на примере дел о наркотиках):
а) активности лица при его способствовании раскрытию преступлений;
б) объема имеющейся у него информации о других преступлениях;
в) последовательности его позиции в собственном деле;
г) добровольности сдачи наркотических средств или психотропных веществ.
Обладая процессуальной самостоятельностью, следователь и суд имеют право на принятие любого мотивированного решения. Как бы не сформулировал законодатель предписание («лицо может быть освобождено», «лицо освобождается»), при правильном понимании норм права сущность принимаемого решения не изменится. Главное, чтобы оно соответствовало закону и было мотивировано.
Верховный Суд РФ дал понятие добровольной сдачи наркотических средств как одного из условий освобождения лица от уголовной ответственности. Она означает выдачу лицом этих средств представителям власти при реальной возможности распорядиться ими иным способом. Данное определение согласуется со сложившейся на практике трактовкой сущности добровольной сдачи, и в этой связи, его нельзя назвать принципиально новым.
Выдачей является фактическая передача наркотических средств представителю власти. Примечание к ст. 318 УК РФ называет таковым должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости. Перечень представителей власти чрезмерно широк и включает в себя депутатов законодательных органов любого уровня, глав администраций, судей всех судов, судебных приставов, работников органов рыбоохраны, лесной охраны, правоохранительных органов и т. д. Очевидно, что этот перечень слишком обширен и не вполне отвечает сути добровольной сдачи как условию освобождения лица от уголовной ответственности. По смыслу примечания к ст. 228 УК круг представителей власти было бы правильнее ограничить работниками правоохранительных органов и судьями
[19].
Сдача признается добровольной, если лицо имело реальную возможность распоряжаться наркотическими средствами иным способом, т.е. приобрести, хранить, изготовить, перевезти, переработать. Степень такой возможности оценивается исходя из собранной совокупности доказательств об обстоятельствах, характеризующих обстановку сдачи. Аналогом рассматриваемой ситуации является оценка следователем и судом кражи, грабежа или мошенничества как оконченного преступления. Преступление считается оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность пользоваться или распоряжаться им по своему усмотрению. Практика расследования и рассмотрения уголовных дел показывает, что оценка того, насколько реальной является возможность распорядиться украденной вещью или наркотиками, представляет определенную сложность.
К сожалению, Пленум Верховного Суда РФ не только не разъяснил детально, что имеется в виду под реальной возможностью распорядиться наркотиками иным способом, но и привел пример, искажающий смысл понятия добровольной сдачи. В анализируемом постановлении записано: «В частности, как добровольную сдачу наркотических средств или психотропных веществ следует считать выдачу их лицом по предложению следователя перед началом производства в помещении выемки или обыска». Причем данное положение отсутствовало в проекте постановления Пленума Верховного Суда РФ, которое рассылалось в регионы для обсуждения, и было включено в него при принятии постановления.
Выемка заключается в изъятии определенных предметов и документов, имеющих значение для дела, если точно известно, где и у кого они находятся. При производстве выемки после предъявления постановления следователь предлагает выдать предметы или документы, подлежащие изъятию, а в случае отказа в этом производит выемку принудительно
[20]. При таком законодательном регулировании выемки добровольная сдача наркотических средств в ходе ее либо полностью исключается или добровольность толкуется настолько широко, что искажается смысл такого условия добровольной сдачи, как наличие реальной возможности распоряжаться этими средствами. В самом деле, вынося постановление о производстве выемки, следователь располагает фактическими данными о наличии у конкретного лица в определенном месте наркотических средств. Если основания для выемки сформулированы точно, то у лица, у которого производится выемка, практически нет альтернативы в поведении. Предметы во всяком случае будут изъяты. Передавая их следователю, лицо лишь облегчает ему сам процесс изъятия, что не влияет на результат следственного действия. Цель выемки без труда могла быть достигнута и без содействия заподозренного лица.
Здесь уместно обратить внимание на распространенное заблуждение, что если после предъявления постановления лицо самостоятельно передает следователю указанные в нем объекты, то выемка произведена не принудительно. Как и любое следственное действие, выемка обеспечена государственным принуждением, которое может проявиться и в непосредственном применении физической силы, и в потенциальной возможности применения таковой. Поэтому в условиях, когда известны факт и место хранения наркотических средств, для их непосредственного изъятия остается сделать минимум физических усилий, действия заподозренного лица по передаче этих средств следователю вряд ли могут быть приравнены к добровольной сдаче.
Можно предположить, что Пленум Верховного Суда РФ имел в виду ситуации, когда выемка производится для изъятия не наркотических средств, а других объектов. В таких случаях, а также в любой другой обстановке, в которой «хранитель» наркотиков соприкасается с представителем власти (при посещении жилища участковым инспектором милиции, проверке транспортного средства работником ГИБДД и др.), сдача наркотических средств действительно является добровольной и имеет уголовно-правовое значение. В контексте же п. 10 постановления Пленума выемка упомянута наряду с обыском, т.е. речь идет об изъятии наркотических средств в рамках данных следственных действий.
При производстве обыска, в силу его существенных отличий от выемки, добровольная сдача принципиально возможна, но при определенных условиях. В этом отношении показателен следующий пример.
Перед началом обыска Л. было предложено добровольно выдать ценности, наркотики и оружие. Сразу же после этого Л. передал работникам милиции деньги и наркотические вещества – героин в размере 5,6 г., что подтверждается протоколом добровольной выдачи. Таким образом, наркотические вещества были выданы до начала обыска и обнаружения их представителями власти, т. е. добровольно. Действия Л. по выдаче наркотиков нельзя расценивать как вынужденные, поскольку работникам милиции не было известно о их наличии у него
[21].
Что касается существа примера, то здесь обращает на себя внимание на следующее обстоятельство. Прочитав постановление об обыске и выслушав предложение следователя выдать ценности, добытые преступным путем, и другие предметы, изъятые из гражданского оборота, Л. выдает деньги и наркотики. Определяясь в вопросе о том, вынужденными или добровольными были действия Л., надо иметь в виду, что он, во-первых, осознавал неизбежность поисковых действий после предъявления постановления, во-вторых, оценивал результативность предстоящих поисковых действий, которая, в свою очередь, могла зависеть от места и тщательности сокрытия наркотиков и от добросовестности поиска. Если место хранения наркотиков не было замаскировано и его отыскание не представляло особой сложности, то в действиях лица, выдавшего их, присутствует элемент вынужденности. Если же наркотики были в тайнике, для обнаружения которого требовались особая скрупулезность поиска и специальные приборы, то действия по выдаче в большей степени носят добровольный характер. Хотя и здесь есть некоторый элемент вынужденности, поскольку вероятность обнаружения наркотиков не исключалась.
После опубликования комментируемого постановления Пленума Верховного Суда РФ следователи и суд обязаны абстрагироваться от учета субъективной стороны поведения обыскиваемого как не имеющей юридического значения и обязаны считать добровольной всякую выдачу наркотиков, если она состоялась в ходе проведения обыска, направленного на отыскание и изъятие иных объектов, но до начала собственно поисковых действий.
В теоретическом плане есть основания не согласиться с данными разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ. Вряд ли у обыскиваемого лица есть реальная возможность по своему усмотрению распорядиться предметами, находящимися в помещении, подлежащем обыску. Уголовно-правовая теория всегда исходила из того, что от добровольной сдачи следует отличать выдачу субъектом незаконно имеющихся у него наркотиков по требованию следственных органов, предъявляемому в порядке, предусмотренном УПК РФ. Такое поведение субъекта, с учетом конкретной ситуации, может расцениваться как способствование раскрытию преступления и признаваться обстоятельством, смягчающим ответственность. Однако в практической деятельности, в силу обязательности постановлений Пленума высшего судебного органа для всех правоприменителей, ими нужно безусловно руководствоваться.
Таким образом, если при производстве обыска, осуществляемого не с целью отыскания наркотических средств и психотропных веществ, лицо по
предложению следователя выдает их, то имеет место добровольная сдача как условие освобождения от уголовной ответственности за хранение и использование этих средств. В том же случае, когда в уголовном деле имелись сведения о нахождении в помещении оружия или наркотиков, и обыск производился для их обнаружения и изъятия, «добровольная» выдача объектов не может быть приравнена к добровольной сдаче в уголовно-правовом значении
[22].
Как представляется, ожидания специалистов (судей, прокуроров, следователей, дознавателей, адвокатов) получить четкие и ясные ответы на многие спорные вопросы, связанные с применением ст. 228 УК РФ, не в полной мере оправдались с принятием Пленумом Верховного Суда РФ обсуждаемого в данной статье постановления.
По нашему мнению своим разъяснением Пленум Верховного Суда РФ ослабляет действенность примечания к ст. 228 УК РФ.
[1] Дьяченко А., Цымбал Е. Совершенствование законодательства о предупреждении злоупотребления психоактивными веществами // Уголовное право. 2000. № 1. С. 101.
[2] Законодательство европейских стран по вопросам, связанным с наркоманией. Материалы подготовлены Группой Помпиду. - Рим. 1992. С. 82.
[3] Сбирунов П.Н., Шабанов Г.Х. Ответственность за незаконный оборот наркотиков. Пути совершенствования действующего законодательства // Следователь. 1998. № 1. С. 15.
[4] Цит. по Наумов А.В. Ответственность за незаконный оборот наркотиков. Вопросы правотворчества и правоприменения // Российская юстиция. 2000. № 7. С. 29.
[5] Любавина М.А. Уголовно-правовое противодействие незаконному обороту наркотических средств и психотропных веществ (части 1-4 ст. 228 УК РФ). С. 168.
[6] Наумов А.В. Ответственность за незаконный оборот наркотиков. Вопросы правотворчества и правоприменения // Российская юстиция. 2000. № 7. С. 30.
[7] Целинский Б.П. Основные направления совершенствования антинаркотического законодательства в России в 1991 1996 гг. Совершенствование борьбы с наркотизмом. Материалы конференции Академии МВД России. - М., 1997. С. 34.
[8] Метревели Д.Е. Уголовная ответственность за незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку, пересылку и сбыт наркотических средств // Автореф. дис. канд. юрид. наук. - Тбилиси, 1988. С. 16.
[9] Устинова Т.Д. Об установлении уголовной ответственности за немедицинское потребление наркотических средств // Борьба с незаконным оборотом наркотиков. - М., 2000. С. 42.
[10] Цымбал Е.И. Совершенствование мер правового противодействия незаконному обороту наркотиков // Борьба с незаконным оборотом наркотиков: проблемы уголовного права криминалистики, прокурорского надзора. - М., 2000. С. 39.
[11] Дьяченко А.П., Цымбал Е.И. Правовое регулирование, предупреждение и злоупотребление наркотиками несовершеннолетних // Проблемы теории уголовного права и практика применения УК. Сборник научных работ. - М., 2000. С. 34.
[12] Любавина М.А. Уголовно-правовое противодействие незаконному обороту наркотических средств и психотропных веществ (части 1-4 ст. 228 УК РФ). С. 169.
[13] Дьяченко А.П., Цымбал Е.И. Принудительные меры медицинского характера в системе социального контроля над злоупотреблением наркотиками. // Материалы XIII съезда психиатров России. - М., 2000. С. 36.
[14] Гасанов Э.Г. Наркотизм: тенденции и меры преодоления. - М., 1997. С. 184.
[15] Любавина М.А. Уголовно-правовое противодействие незаконному обороту наркотических средств и психотропных веществ (части 1-4 ст. 228 УК РФ). С. 163.
[16] О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами. _ Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 года № 09 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. № 7. С. 6.
[17] Чувилев А.А. Деятельное раскаяние // Российская юстиция. 1998. № 6. С. 10.
[18] Чувилев А.А. Деятельное раскаяние // Российская юстиция. 1998. № 6. С. 10.
[19] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации //Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. - М., 1996. С. 525.
